Акеон

Акеон В себя Альберт пришел уже в отеле. Рядом с ним, тихо посапывая, сидел Том. Голова неумолимо гудела, тусклый свет ламп резал глаза. С трудом приподнявшись на локтях, игнорируя приступ острой, режущей боли, мужчина кинул быстрый взгляд в сторону окна. Кажется, планы уехать на вечернем поезде провалились с треском… - Сэр! – мальчик, проснувшийся от легкого скрипа кровати, немедленно подскочил к Маледиктуму.- Врач сказал, что вам как минимум сутки нужно отлежаться. Он оставил вам лекарства и обещал еще завтра зайти. У вас там на площади какой-то эпипетический приступ случился. - Эпилептический, - рефлекторно поправив неправильный термин, мужчина осторожно лег обратно на подушки. Эпилепсия? У него? Что за бред… Впрочем, чужой голос в голове, который пытался его задушить, звучало еще хуже. Пожалуй, лучше правда пусть будет эпилептический припадок.- Ты успел поужинать? - Нет. Врач сказал с вами побыть, да и… У меня же денег почти нет. А в долг мне хозяин отеля точно не даст, - ребенок покачал головой, пожав плечами. - Вот как… В моем пальто должен лежать бумажник. Возьми оттуда необходимую сумму и закажи ужин и себе, и мне в номер. Еда любая на твой выбор, не стесняйся, - Том послушно кивнул, неумело скрывая радость от возможности поесть. – А, и вот еще что. Передай мне, пожалуйста, бумаги, которые мы сегодня забрали. Нет, мальчика определенно стоило взять с собой. Нечего ему в этом городе пропадать. Оставшись в одиночестве, Альберт раскрыл дневник на первой странице. Концентрировать внимание на угловатом, размашистом почерке было сложно, но разобраться в происходящем было необходимо. Если его догадки были верны, в Лондон его это нечто точно не отпустит добровольно. Хмыкнув, Маледиктум приступил к чтению. Первые записи начинались… Тридцать шесть лет назад? «21 марта. Сегодня у моря, недалеко от нашего особняка, один из слуг нашел странную девушку без сознания. Судя по всему, она попала в шторм. Чудо, что волны смогли вынести ее на берег целой и невредимой. Лекарь уже в пути» «25 марта. Девушка пришла в себя. Все, что она помнит – лишь свое имя, Агнес. Идти ей некуда. Я пообещал попробовать выяснить, какие суда заходили в наш порт в последние дни. До тех пор, пока не удастся что-то выяснить о ее семье или прошлом, она останется у нас.» «15 апреля. Агнес окончательно поправилась после кораблекрушения. Большую часть дня она проводит в старых оранжереях, высаживая цветы. Заказал ей недостающие семена. Каждый вечер она просит проводить ее к берегу моря. Кажется, будто она что-то пытается найти там…» «17 мая. О ее прошлом ничего узнать не удалось. Впрочем, по ее словам, она сама будет рада остаться в поместье подольше. Слуги между собой называют ее «морской девой». Мы все чаще и чаще проводим вечера вместе. Удивительно, как много легенд она знает. Иногда я читаю ей вслух, тогда она прислоняется к моему плечу и молча слушает, прикрыв глаза» «20 июня. Завтра нас с Агнес сочетают браком. И пусть в городе шепчутся о чем угодно, мне все равно. Приданое? Я готов сам ей его выделить. А что насчет прошлого… Здесь она начала новую жизнь, все остальное уже неважно. Я буду последним дураком, если сейчас упущу её» «15 августа. Последние несколько месяцев мы с женой путешествовали. Я хотел заново показать ей весь мир. Показать, что он не ограничен лишь нашим городом. Я не жалею о принятых решениях. Видеть, как она улыбается, слушать ее голос… Это бесценно. Впрочем, прошлое все же оставило на ней свой отпечаток – пока мы плыли на корабле, она не отходила от меня ни на шаг и боялась отпустить мою ладонь даже на миг. Мы продолжим путь на поезде.» «3 сентября. Агнес беременна! Она твердо уверена, что родится мальчик. Не думал, что у меня в ближайшее время вообще будут дети…. Имя она ему тоже уже придумала. Альберт Маледиктум… Хорошо звучит.» Альберт застыл в изумлении. Родители никогда не рассказывали ему, как познакомились… Почему? Тряхнув головой, мужчина вернулся к чтению. В остальных записях не было ничего особенно интересного – планы и мысли отца о ремонте, размышления о его воспитании. Имя матери встречалось на каждой странице, казалось, он буквально жил ей. Но в самом конце записи изменились. Датировались они… Годом его отъезда в Лондон? « 17 октября. Уже месяц рыбаки сидят без улова. Чтобы избежать голода, пришлось выдать людям еду из зимних запасов. Долго мы так не продержимся. Альберт ничего об этом не знает, зачем тревожить ребенка? Агнес все чаще и чаще ходит к морю. Кажется, ее что-то беспокоит, но стоит мне спросить об этом, как она тут же замыкается в себе. По ночам ей все чаще и чаще снятся кошмары.» «28 октября. Агнес нашла на берегу моря странную фигурку из дерева. Теперь она дни напролет проводит в своих оранжереях вместе с сыном. Мне кажется, она стала избегать меня. Люди постепенно теряют надежду.» «10 ноября. Сегодня Агнес рассказала мне, как можно спасти город. Рассказала об Акеоне, великом морском змее. О том, что он является ей во снах и обещает помочь. Нужно лишь провести несколько обрядов. Не знаю, есть ли иное решение…» «12 ноября. Вчера ночью на Альберта в оранжерее что-то напало. Оливер, его приятель, погиб. Его тело было обескровлено, но при этом мы не нашли ни одной раны. Не знаю, как, но Агнес будто бы стерла сыну память об этом. В руках он сжимал фигурку Акеона…» «17 ноября. Акеон вернул рыбу в наши сети. Агнес бледнеет с каждым днем, а Ал... Он будто сам не свой. Порой он смотрит на меня и мне становится страшно. Будто его глазами изучает меня нечто иное, куда более могущественное.» «19 ноября. Агнес мертва. Слуги нашли ее задушенной в оранжереях. Рядом с ней стоял Альберт. Он просто стоял и смотрел в пустоту, сжимая фигурку этого змея в руках.» «20 ноября. Альберт завтра же уезжает в Лондон. Акеон выбрал его своим вместилищем, и чем дальше сын будет от города, тем лучше. И… я не могу его видеть, помня о том, что он сотворил.» Здесь записи обрывались, лишь изредка проскакивали какие-то несвязные заметки. Последняя запись была без даты. Почерк стал неровным, быстрым , будто тот, кто писал это, боялся не успеть. "Каднель рится изе у изе з немном шнелем. Ланн олинкает мизое нуло. Кирпал. Каднель милит ми. Рьлех дизи ми. Мии кильны клентоны. Ал… Ильди, ма нунду неналя. Мии накум шаал. Хфы шальфали ньюку. Мирапны шуе бокра. Вындиби, Акеон" Альберт выронил дневник, тяжело дыша. Руки дрожали, перестав ему подчиняться. Перед глазами все плыло, записи отца набатом звучали в голове. Он убил свою мать...Из груди вырвался нервный, истеричный смех, хотелось порвать дневник. Хотелось крикнуть, что все это неправда. Вот только все слова застревали в горле комом. - Сэр? Что с вами? - голос Тома, вернувшегося с ужином, раздавался будто сквозь туман. - Давай я помогу тебе вспомнить еще больше... - хриплый, шипящий шепот подчинял, сопротивляться ему было невозможно. Смотря невидящими глазами в пустоту, Альберт плавно встал с кровати и сделал шаг навстречу мальчику.